Интервью с Николасом Кейджем
— Широко известна ваша любовь к мифам и легендам, особенно про Мерлина. Надо полагать, «Ученик чародея» — это для вас фильм что надо?
— Для меня было крайне важно, чтобы магия в фильме была западной, а не восточной. В какой-то момент в сценарий хотели привнести китайскую чертовщину, чтобы привлечь зрителей азиатской магией и философией, но я сказал: «Ни в коем случае. Мы должны сосредоточиться на волшебстве Запада, особенно на короле Артуре!» Для меня нет ничего более значительного и захватывающего, это все-таки мои корни.
—Разве ваши родители родом из Великобритании?..
—Нет, вы правы, мама по происхождению немка, а папа — итальянец. Я имел в виду, что мои предки, по всей вероятности, римляне и саксы, а те и другие были в Англии. Я всегда буду там в каком-то смысле чужаком, потому что родился не на английской земле, но связь с ней я ощущаю.
—Вот почему вы купили дома в Бате и окрестностях…
—Да, я какое-то время жил в Гластонбери; собственно, я и сейчас там живу. Просто давно не был дома, а выбрал я это место именно потому, что увлекся мифологией. Я обитаю в самом сердце всех легенд и мифов и, возможно, даже каких-то исторических событий. Точно мы этого не знаем, но я читал книги на эту тему… В общем, это для меня главный источник вдохновения. В итоге я снялся в «Ученике чародея».
—Что вас вдохновляло больше — баллада Гете или диснеевская «Фантазия»?
—И то, и другое. На съемках «Пророка» я обмолвился, что хотел бы сыграть чародея, древнего волшебника, — все эти легенды, как я уже сказал, меня очаровывают. Тут Тодд (Гарнер, продюсер — EMPIRE) и говорит: «Есть вариант: «Ученик чародея»!» Он работал с Disney. Как и я, он любит «Фантазию», и идея переснять один из эпизодов этой картины очень понравилась нам обоим.
—Диснеевский эпизод длился минут десять, не более…
—Мы поняли, что можем развернуть этот десятиминутный скетч и создать на его основе сложный, детально продуманный мир. Мы сразу обо всем договорились, нашли сценариста, потолковали с Джерри Брукхаймером. Он прочел сценарий, ему понравилось. У Джерри только что был огромный успех с «Пиратами…», и, я думаю, он был внутренне готов взяться за что-то еще более фантастическое. Потом мы пригласили Джона Тёртелтауба — мы с ним отлично сработались на «Сокровище нации».
- В «Ученике чародея» вы не только актер, но и продюсер. Как появилась идея снять такой фильм?
– Я с детства увлекаюсь комиксами и даже собрал немаленькую коллекцию. А еще мне очень нравятся рассказы про короля Артура. Все эти истории про героев и волшебство меня и вдохновили! Я захотел проверить, смогу ли использовать магию и воображение для того, чтобы развлечь людей без кровавых сцен и насилия на экране.
- А почему основой сюжета стал один из самых известных мультфильмов Уолта Диснея «Фантазия»?
– Это первый фильм, на который меня отвели родители. С него началось мое знакомство с кинематографом, классической музыкой… Вдобавок там были потрясающие эпизоды с динозаврами, людоедами и гаргульями, анимированные настолько классно, что все выглядело как настоящее. Фильм очень на меня повлиял! Так что мне этот сюжет очень нравится, и роль чародея для меня большая честь.
- Вас волнует то, как воспримут фильм зрители?
– Я не нервничаю по этому поводу. Мы постарались снять фильм максимально интересным и зрелищным. Мне кажется, что Уолт посчитал бы картину хорошей. А я не жду от проката ничего особенного, кроме того, что увижу улыбки на лицах зрителей. Я очень ценю своих поклонников, мне нравится дарить людям радость. И думаю, что зрители обязательно оценят «Ученика чародея».
—Он веселый парень, да. Джон сглаживает ваши, гм… острые углы?
—Точно. Джону нравится держать меня, как он говорит, в «зоне веселья» — я в своей работе склонен немного ударяться в мрачные, резкие тона, а он любит, чтобы все было очень позитивно. Мне же, соответственно, нравится склонять его на темную сторону. В общем, мы два сапога пара.
— Вы с Джоном ходили в одну школу, верно?
- Да, и мы были приятелями. Не лучшими друзьями, но все равно часто встречались.
- Когда вы были ребенком, верили в волшебство?
- Конечно, и никогда не переставал верить! Это часть меня. Невозможно преуспеть, и это касается любого из нас, если не попытаться сохранить в себе ребенка. Когда вы думаете о волшебстве — это ведь не фокус. Это всего лишь воображение, плюс сила воли, сфокусированная таким образом, что вам удается изменить материальный мир. Так, любая картина — следствие волшебства. Любая книга, научный эксперимент. Слова, которые меняют людей к лучшему, — волшебны. Другой вопрос: как вы используете это волшебство? Чтобы помочьдругим или исключительно в собственных эгоистических целях? Этот вопрос — суть нашей истории в «Ученике чародея»
(Журнал Empire)
Некое объяснение интереса Кейджа к мистике, нашла одна из прорицательниц, которая вычислила по нумерологической карте даты рождения, число Кейджа – 10. Оно обозначает «Белого мага». Таких людей буквально тянет на все таинственное. Сам Кейдж не сильно задумывается над этим, и с воодушевлением примеряет на себя новые загадочные образы.
— Широко известна ваша любовь к мифам и легендам, особенно про Мерлина. Надо полагать, «Ученик чародея» — это для вас фильм что надо?
— Для меня было крайне важно, чтобы магия в фильме была западной, а не восточной. В какой-то момент в сценарий хотели привнести китайскую чертовщину, чтобы привлечь зрителей азиатской магией и философией, но я сказал: «Ни в коем случае. Мы должны сосредоточиться на волшебстве Запада, особенно на короле Артуре!» Для меня нет ничего более значительного и захватывающего, это все-таки мои корни.
—Разве ваши родители родом из Великобритании?..
—Нет, вы правы, мама по происхождению немка, а папа — итальянец. Я имел в виду, что мои предки, по всей вероятности, римляне и саксы, а те и другие были в Англии. Я всегда буду там в каком-то смысле чужаком, потому что родился не на английской земле, но связь с ней я ощущаю.
—Вот почему вы купили дома в Бате и окрестностях…
—Да, я какое-то время жил в Гластонбери; собственно, я и сейчас там живу. Просто давно не был дома, а выбрал я это место именно потому, что увлекся мифологией. Я обитаю в самом сердце всех легенд и мифов и, возможно, даже каких-то исторических событий. Точно мы этого не знаем, но я читал книги на эту тему… В общем, это для меня главный источник вдохновения. В итоге я снялся в «Ученике чародея».
—Что вас вдохновляло больше — баллада Гете или диснеевская «Фантазия»?
—И то, и другое. На съемках «Пророка» я обмолвился, что хотел бы сыграть чародея, древнего волшебника, — все эти легенды, как я уже сказал, меня очаровывают. Тут Тодд (Гарнер, продюсер — EMPIRE) и говорит: «Есть вариант: «Ученик чародея»!» Он работал с Disney. Как и я, он любит «Фантазию», и идея переснять один из эпизодов этой картины очень понравилась нам обоим.
—Диснеевский эпизод длился минут десять, не более…
—Мы поняли, что можем развернуть этот десятиминутный скетч и создать на его основе сложный, детально продуманный мир. Мы сразу обо всем договорились, нашли сценариста, потолковали с Джерри Брукхаймером. Он прочел сценарий, ему понравилось. У Джерри только что был огромный успех с «Пиратами…», и, я думаю, он был внутренне готов взяться за что-то еще более фантастическое. Потом мы пригласили Джона Тёртелтауба — мы с ним отлично сработались на «Сокровище нации».
- В «Ученике чародея» вы не только актер, но и продюсер. Как появилась идея снять такой фильм?
– Я с детства увлекаюсь комиксами и даже собрал немаленькую коллекцию. А еще мне очень нравятся рассказы про короля Артура. Все эти истории про героев и волшебство меня и вдохновили! Я захотел проверить, смогу ли использовать магию и воображение для того, чтобы развлечь людей без кровавых сцен и насилия на экране.
– Это первый фильм, на который меня отвели родители. С него началось мое знакомство с кинематографом, классической музыкой… Вдобавок там были потрясающие эпизоды с динозаврами, людоедами и гаргульями, анимированные настолько классно, что все выглядело как настоящее. Фильм очень на меня повлиял! Так что мне этот сюжет очень нравится, и роль чародея для меня большая честь.
- Вас волнует то, как воспримут фильм зрители?
– Я не нервничаю по этому поводу. Мы постарались снять фильм максимально интересным и зрелищным. Мне кажется, что Уолт посчитал бы картину хорошей. А я не жду от проката ничего особенного, кроме того, что увижу улыбки на лицах зрителей. Я очень ценю своих поклонников, мне нравится дарить людям радость. И думаю, что зрители обязательно оценят «Ученика чародея».
—Он веселый парень, да. Джон сглаживает ваши, гм… острые углы?
—Точно. Джону нравится держать меня, как он говорит, в «зоне веселья» — я в своей работе склонен немного ударяться в мрачные, резкие тона, а он любит, чтобы все было очень позитивно. Мне же, соответственно, нравится склонять его на темную сторону. В общем, мы два сапога пара.
— Вы с Джоном ходили в одну школу, верно?
- Да, и мы были приятелями. Не лучшими друзьями, но все равно часто встречались.
— Вы учились в параллельных классах, но ушли из школы раньше Джона. Почему?
—Я ушел в середине учебного года, потому что мне не дали роль в школьном спектакле.
—Вот это акция протеста! Вашу роль дали Джону?
—Понятия не имею. Помню, в «Нашем городке» по Уайлдеру он был главным героем, а мне достался констебль Уоррен! Коп, который приехал в город, — две реплики! Ужасная роль. И Джон будет напоминать мне об этом до конца жизни. Что до ухода из школы — мне не дали главную роль, не дали вообще никакой роли в постановке «Вестсайдской истории». Я оставался там только из-за драмкружка, и когда меня прокатили с ролью, я ушел. Сдал экзамены и ушел. И сразу пошел работать. Мне повезло, я стал сниматься в кино.
—Вы решили стать актером после того, как увидели Джеймса Дина в фильме «К востоку от рая», да?
— Одно время я хотел быть морским биологом, потом боксером, потом фокусником и гонщиком. Все это меня увлекало, но когда мне стукнуло 15 лет и я увидел в кинотеатре «Беверли-Синема» Джеймса Дина, то понял, что хочу стать актером. Еще я хотел стать музыкантом, певцом, но стоило увидеть эпизод, в котором Джеймс Дин дает деньги Рэймонду Мэсси, игравшему отца героя, — и мое сердце было разбито.
—Я ушел в середине учебного года, потому что мне не дали роль в школьном спектакле.
—Вот это акция протеста! Вашу роль дали Джону?
—Понятия не имею. Помню, в «Нашем городке» по Уайлдеру он был главным героем, а мне достался констебль Уоррен! Коп, который приехал в город, — две реплики! Ужасная роль. И Джон будет напоминать мне об этом до конца жизни. Что до ухода из школы — мне не дали главную роль, не дали вообще никакой роли в постановке «Вестсайдской истории». Я оставался там только из-за драмкружка, и когда меня прокатили с ролью, я ушел. Сдал экзамены и ушел. И сразу пошел работать. Мне повезло, я стал сниматься в кино.
—Вы решили стать актером после того, как увидели Джеймса Дина в фильме «К востоку от рая», да?
— Одно время я хотел быть морским биологом, потом боксером, потом фокусником и гонщиком. Все это меня увлекало, но когда мне стукнуло 15 лет и я увидел в кинотеатре «Беверли-Синема» Джеймса Дина, то понял, что хочу стать актером. Еще я хотел стать музыкантом, певцом, но стоило увидеть эпизод, в котором Джеймс Дин дает деньги Рэймонду Мэсси, игравшему отца героя, — и мое сердце было разбито.
—Это было прозрение.
— Я понял, что не могу иначе. Это был поворотный момент. Я понял, что сделаю все, чтобы стать таким актером. Кроме того, я сказал себе, что, став актером, я научусь и скакать на лошадях, и ездить на гоночных машинах, и боксировать, то есть все мои мечты сбудутся. Для меня это был хороший опыт, хотя на семейной жизни он сказался не лучшим образом.
—Судя по всему, на вас больше повлияли 1950-е…
— Да. Я обожаю 50-е, они для меня основа основ. Джеймс Дин, Марлон Брандо…
— Я понял, что не могу иначе. Это был поворотный момент. Я понял, что сделаю все, чтобы стать таким актером. Кроме того, я сказал себе, что, став актером, я научусь и скакать на лошадях, и ездить на гоночных машинах, и боксировать, то есть все мои мечты сбудутся. Для меня это был хороший опыт, хотя на семейной жизни он сказался не лучшим образом.
—Судя по всему, на вас больше повлияли 1950-е…
— Да. Я обожаю 50-е, они для меня основа основ. Джеймс Дин, Марлон Брандо…
- Когда вы были ребенком, верили в волшебство?
- Конечно, и никогда не переставал верить! Это часть меня. Невозможно преуспеть, и это касается любого из нас, если не попытаться сохранить в себе ребенка. Когда вы думаете о волшебстве — это ведь не фокус. Это всего лишь воображение, плюс сила воли, сфокусированная таким образом, что вам удается изменить материальный мир. Так, любая картина — следствие волшебства. Любая книга, научный эксперимент. Слова, которые меняют людей к лучшему, — волшебны. Другой вопрос: как вы используете это волшебство? Чтобы помочьдругим или исключительно в собственных эгоистических целях? Этот вопрос — суть нашей истории в «Ученике чародея»
(Журнал Empire)
Комментариев нет:
Отправить комментарий